Победу он встретил в Германии, общался на Эльбе с американцами, имеет 18 наград, в том числе орден Великой Отечественной войны, медали «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина» и «За победу над Германией».

Без объявления войны…

— Сколько вам было лет, когда началась Великая Отечественная война?

— Только четырнадцать, я окончил шестой класс и жил в Большеречье. В то воскресное утро, 22 июня, в клуб привезли новый фильм. Желающих посмотреть его было много, и мы с друзьями отправились за билетами. Вышли пораньше, так как их могло не хватить и нам бы тогда пришлось сидеть на полу.

В общем, идем, а на столбе устанавливают большой репродуктор. Мы, конечно, к рабочим: что такое, зачем? Ну любопытно же нам, пацанам. Как оказалось, в три часа дня должны были передать какое-то важное сообщение. Про билеты мы сразу забыли. Какое кино, если тут будет что-то важное?! Сели у ближайшей канавы и стали ждать. Репродуктор ожил в три часа дня, как нам и сказали. «Сегодня, без объявления войны, — раздался из него голос Молотова, — гитлеровская Германия вероломно напала на Советский Союз!..»

Я думал, что Гитлера быстро разобьют. То, что мне тоже придется повоевать, и в голову прийти не могло. Мой старший брат-летчик считал иначе. «Наверное, заканчивать эту войну придется уже тебе, Дмитрий», — писал он мне с фронта. Так все и вышло. Брат погиб в 1943 году, 23 февраля, а я дошел до Берлина.

— Когда вы ушли воевать?

— В 1943 году, в ноябре. Мне тогда было почти 17 лет. Незадолго до праздника, 5 ноября, я получил повестку из военкомата. Сказали взять продуктов на пять суток вперед и восьмого явиться на сборы. Нас повезли из Большеречья в Калачинск. Точнее, запрягли сани, мы покидали в них вещмешки и пошли вслед за лошадью. Шли четыре дня, по льду перебрались через Иртыш и наконец прибыли в этот город.

— А оттуда — на фронт?

— Не сразу. В Калачинске мы переночевали в большом местном клубе. Наутро нас сводили в баню, а после отправили в школу, которая стояла в центре города. Раньше в этом здании была обычная школа, а во время войны — уже снайперская. Точнее, 17-я окружная школа снайперов. Шесть месяцев мы осваивали воинскую науку, а 15 мая 1944 года нас погрузили на эшелон, шедший на фронт. Мы все мечтали, как будем громить фашистов и встретим Победу в Германии.

На Запад

— Вы дошли до рейхстага?

— Форсировав Одер, мы двинулись на Берлин. Подошли к нему с северной стороны, заняв окраину. Там был сущий ад. Стреляли из окон, дверей и подвалов — отовсюду. И страшная неразбериха. В окно выбросят белый флаг, ты думаешь, что фрицы сдаются, ав этот момент из другого окна по тебе строчит пулемет. То ли заманивали нас таким образом, с помощью белого флага, то ли одни еще воевали, а другие уже хотели нам сдаться. Когда на помощь войскам, оборонявшим Берлин, немцы бросили подкрепление, нас развернули на перехват. Так что рейхстаг штурмовали — увы — без меня.

— Вы тогда уже понимали, что скоро Победа?

— Это чувствовал каждый из нас. Другое дело, доживешь до нее или нет. Мои товарищи гибли каждый день, но все мы надеялись дожить до Победы. О капитуляции гитлеровской Германии нам рассказали связисты. Прибежали, кричат: «Ребята, всё, война кончилась!» Солдаты начали обниматься, стреляли в воздух. Мы остались в живых, а Гитлер разбит — вот что для нас было самое главное. Кстати, у нас за мародерство карали строго. Зато у американцев, с которыми я общался, у каждого в карманах были трофейные часы. Достают их горстями и тебе предлагают: «Купи!» Набрали в брошенных магазинах, домах.

На Эльбе

— А где вы встречались с американцами?

— На берегу Эльбы. Мы продвигались с тяжелыми боями, а они шли легко. Проедут километров 30—40, вылезут из машин и разминаются, играют в футбол. Им не надо было, как нам, кровью платить за каждыйпройденный шаг. Американцам немцы сдавались без боя целыми воинскими частями. При этом оружие у пленных не отбирали. Возможно, что этих фрицев планировали использовать против нас.

— Позже Германию поделили на сектора?

— Уже после Победы я был в зоне, контролируемой американцами. Там дома целые, свет горит, вода из кранов течет. А там, где шли наши части, дома после боев были разбиты, нет окон, дверей. Мы же каждый дом, каждый подвал брали с боем.

— За жизнь общались с союзниками?

— Однажды разговорился с одним. Он сразу спросил: «Когда вы домой?» Я ответил: «Не знаю, когда будет приказ». Американца мои слов удивили. Сказал: «А у меня контракт до 8 июля. Как только закончится, я сразу домой». И не важно ему, что еще где-то бродят фашистские недобитки. Он же не за страну свою воевал, не за Родину, а за деньги.

Пора домой

— Вы служили в Германии и после войны?

— И даже жил вместе с немцами. Солдат разместили в военном городке, а нас, офицеров,определили в дома, расположенные неподалеку. Меня поселили в доме, принадлежавшем немецкой семье. Вместе со мною в нем жили пожилая хозяйка, две ее дочки и зять. Они утром вставали, выпивалипо чашечке кофе и шли на работу. А вечером меня приглашали на ужин. Я сидел с ними за одним столом, ужинал, изучал потихоньку немецкий язык.

— Когда вы вернулись домой?

— В Советский Союз нашу часть вывели в феврале 1946 года. Нас разместили в Московском военном округе, под Рязанью. В апреле съездил в отпуск и 13 мая вернулся обратно. А уже в августе демобилизовался.