Он ушёл в армию добровольцем, прослужил восемь лет, имеет 19 наград, в том числе орден Великой Отечественной войны, медали «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и «За победу над Японией»

С третьей попытки

— Как вы узнали о начале войны?

— Я шел мимо парка имени 30-летия ВЛКСМ. В этот момент ожил висящий на столбе репродуктор: «Сегодня, без объявления войны, гитлеровская Германия вероломно напала на Советский Союз!..»

— Вы сразу в военкомат?

— Нет, мне тогда было шестнадцать. Я отучился в ФЗО на слесаря-паровозника, работал на 174-м заводе, который выпускал танки. Сейчас это Трансмаш. У меня, как рабочего, была броня, но я рвался на фронт.

В марте 1942-го, когда стал чуть постарше, я пришел в Ленинский военкомат и написал заявление с просьбой отправить меня на войну добровольцем. В первый раз отказали, мол, мал ты еще, да и броня же была. Я подождал месяц и опять написал заявление. Мне снова дали от ворот поворот. Повезло только с третьей попытки. В октябре я написал еще одно заявление, и его наконец-то удовлетворили.

Таких добровольцев тогда набралось 110 человек. Нас погрузили в теплушки и повезли. Куда, мы не знали.

— И куда привезли?

— Высадили под Воронежем. Пока где-то там, наверху, решали нашу судьбу, мы разгружали вагоны с боеприпасами и учили устав. Через неделю нас опять погрузили в теплушки и повезли. Думали, воевать, но вышло иначе. Нас привезли назад в Омск. Стало понятно, что отправляют на Дальний Восток. К ноябрьским праздникам мы уже были во Владивостоке. Там я освоил морзянку, рацию, телефон. Служил в 200-м отдельном батальоне связи ВВС Тихоокеанского флота.

«И летели наземь самураи…»

— Ситуация на восточной границе СССР в то время была напряженная…

— И к 1945 году она обострилась. Японцы ежесуточно до двух тысяч раз нарушали границу. Иногда обстановка накалялась настолько, что мы даже спать ложились одетые, готовые в любой момент вступить в бой.

— И этот момент наступил…

— Нас подняли по тревоге и перебросили в район Зайсановки — это небольшое село, расположенное на берегу бухты Экспедиции залива Посьета. Ночью японцы там высадили десант. Они кричали «банзай!», нашего военфельдшера, старшего лейтенанта Владыкина, ранили штык-ножом, но мы отбили атаку. За полчаса японский десант сбросили в море. Самураи забрались в свои катера и начали драпать в сторону города Сейсин. А мы пошли в ту же сторону посуху.

— И снова столкнулись с японцами?

— Мы попали в засаду. Прятавшиеся на сопках японцы обстреляли нашу колонну. В этом бою убили нашего военфельдшера, старшего лейтенанта Владыкина, который выжил после удара штык-ножом и вышел на марш вместе с нами.

А нашу машину опрокинуло взрывом снаряда. Пролетев пару метров, я рухнул на землю. Полтора часа был без сознания. Из носа и ушей текла кровь. Меня сильно контузило, но я не хотел в госпиталь.Так и шел вместе со всеми вперед. Позже я держал связь с нашими самолетами, которые бомбили японцев, передавал летчикам координаты врага и наводил их на цель.

Братцы, победа!

— О победе вы, как связист, узнали раньше других?

— Сообщение о капитуляции гитлеровской Германии мы получили еще ночью и передали его в штаб. А утром об этом уже официально объявили по радио. Что тогда началось! Люди высыпали на улицы, они смеялись, кричали и обнимали солдат и матросов, которые попадались навстречу. А мы стреляли в воздух. Я тоже палил из своей трехлинейки. Номер этой винтовки не забыл до сих пор: 9102.

— Позже вы также одним из первых узнали, что второго сентября завершилась Вторая мировая война?

— Да. Многие японцы сдались в плен. Когда в 1947 году их стали отправлять домой, в Японию, они ревом ревели и отказывались подниматься на баржи. «Моя Русь, оставаться! — кричали. — Папа-мама с Японии сюда». Не хотели они возвращаться на родину.

А я служил дальше, обучал молодых и дослужился до сержанта, был командиром отделения и старшиной команды (это по-сухопутному старшина роты). Домой вернулся в 1950 году.